Стратегия марионеток. (МН)

Стратегия марионеток
Настоящее и мнимое: победитель первого аукциона современного российского искусства Sothbes о закулисье артрынка
Максим Кантор

Стратегия марионеток

Говорить о мировой "закулисе" смешно, когда за кулисами никто не прячется. Заговорщики плетут сети на открытой сцене, имя международному заговору - рынок.

Рынок - это заговор богатых против бедных, метрополии против колонии, это заговор капитала против природы вещей.

Вам дают рубль, который якобы олицетворяет золото, потом выясняется, что это просто бумага, которая ничего не стоит. Завтра напечатают другую бумажку, не хуже прежней.

Принято считать, что рынок - это соревнование, которое выявляет лучшего. Если так, зачем бы институт рынка был нужен? Разве не очевидно, что картина Брейгеля прекраснее картины Поллока? Штука в том, чтобы поднять цену на бессмысленного Поллока до уровня великого Брейгеля и объяснить, что на то есть объективные причины.

Натуральный обмен

Многие считают, что в прошлом обманывали реже. Во времена натурального обмена посредников (галеристов, кураторов) не существовало, произведение менялось непосредственно на славу и достаток. Отношения властителя и мастера были простыми, а следовательно - честными. К такому заключению помогает прийти незнание истории искусств. Во все века власти нравилось угодничество и декоративность, салон побеждал всегда.

Холсты Джентиле да Фабриано (сегодня никто не помнит этого лощеного мастера) стоили по пятьсот флоринов, а холсты великого Андреа Мантеньи - тридцать флоринов. Рембрандт, Гойя, Ван Гог, Модильяни, Гоген умерли в нищете. В течение многих веков никому не нужна была живопись Ботичелли и Эль Греко, их заслоняли фигуранты тогдашнего арт-салона. Сезанн работал в безвестности, а парижские салоны рукоплескали Кабанелю (изображал теток с грудями).

В шестидесятые годы на аукционе продали за триста тысяч долларов письмо Гогена - в нем было написано: "Теперь я совершенно раздавлен нищетой". Любители искусства ужасались: какая горькая ирония! Мораль либерального капитализма гласит, что в наше благословенное время такие казусы невозможны: каждому воздастся по заслугам.

Это неправда. Полотна Рембрандта сегодня стоят меньше, чем работы Джексона Поллока, холсты великого Рейсдаля стоят несравненно меньше инсталляций забавного Дамиена Херста. Одно это указывает на нездоровый характер художественного рынка.

Изменилось только одно. После того как натуральный обмен был заменен на обмен символический, между властью и художником образовалось много посредников. Посредники заинтересованы в прибыли - то есть стоят на стороне тех, кто распоряжается капиталом.

От золотого стандарта - к бумажному эквиваленту

В истории ХХ века мода (соответственно, и рыночная цена) на то, что мы сегодня называем "актуальным", пришла после войны. Традиционные европейские ценности себя не оправдали, знаменитая послевоенная Венецианская биеннале расставила акценты непривычно для европейцев. Великого Пикассо задвинули на вторые роли, вперед вышли бойкие мастера американской школы. Эти персонажи олицетворяли дух времени - требование сменить приоритеты.

Слово "актуальный" стало паролем: стараниями галериста Лео Кастелли имена Лихтенштейна, Вессельмана и т.п. стали звучать так же гордо, как имена Пикассо и Матисса, хотя по интеллектуальным, пластическим, выразительным и прочим характеристикам упомянутые мастера до французских коллег не дотягивали. Их сила была в другом: они воплощали пресловутую свободу, то, что Европа будто бы утратила. Быстро утвердилось мнение, которого прежде избегали, будто в искусстве существует прогресс, и рынок стал на прогресс реагировать.

Раньше мастера преклонялись перед достижениями прошлого: Сезанн бледнел от волнения, произнося имя Делакруа, Пикассо говорил, что рядом с Гойей его картин не существует. Теперь каждая декада приносит новую плеяду мастеров, которые уже тем хороши, что символизируют движение.

Главным в данной перестановке было не изменение эстетических критериев, но изменение трудозатрат на изготовление произведения, то есть изменение соотношения труда и капитала. Не надо корпеть над изучением анатомии, перелопачивать наследие предков, обдумывать высказывание - спонтанность не требует обучения. Оставим в стороне эстетическую значимость произведений; простой факт состоит в том, что отныне художником может стать практически каждый. И уж во всяком случае стараниями кураторов можно объявить художником любого. Процесс этот можно сравнить с переходом экономики от золотого стандарта к стандарту бумажному. Теперь всякий режим может печатать купюры, не беспокоясь их золотым обеспечением: керенки, зайчики, рубли, гривны, лихтенштейны, ворхолы, приговы. При изобилии бумажных денег (в случае искусства: при наличии огромной армии рекрутов арт-процесса) требуется механизм, позволяющий эту массу бумаги (быстрые поделки) как-то сортировать - обесценивать зайчики и керенки, держать на плаву рубли. Золото отменили, труд художника отныне ничего не доказывает, значит, регулятором бумажной массы выступает мода.

По сути, художественный процесс напоминает сезоны моды - летняя коллекция закономерно сменяется коллекцией осенней, и менеджеры рынка (галеристы, кураторы, директора музеев) убеждают клиента, что вчерашние серые пальто сегодня не носят - пора переходить на пиджаки в полоску, чтобы было как у всех.

Комиссар Московской биеннале с подкупающей искренностью обозначает цель грядущей выставки. Буквально сказано: "Посмотреть, что сегодня носят" (см. интервью Бакштейна в "МН", N6). Не сказать правду, не раскрыть душу (иногда художники руководствовались такими задачами, были такие оригиналы), а сверить колониальные наряды с теми туалетами, что носят в метрополии - вот в чем цель искусства сегодня. Учись, деревенщина: теперь каблук на два пальца короче, а манжеты длиннее. В таком подходе зазорного нет: актуальное искусство обслуживает сезонные запросы - и обязано следить за модой.

Ежегодно проходящие по миру смотры актуального искусства есть не что иное, как сезонные демонстрации мод. Современные художники - это манекенщицы, они дефилируют по подиуму, показывая свои прелести, но в общем все они скроены на один манер. "Актуальный художник" - это совсем не тот, кто вам расскажет про события в Чечне, войну в Ираке, коррупцию в правительстве и голод в Африке, - так можно подумать, когда слышишь этот напористый термин, но это не так.

Актуальный художник времен нефтяной управляемой демократии - это тот, кто развлекает богатых плейбоев, рисует свободолюбивые закорючки для интерьеров ворюг. Простейшего вопроса - а хорошо ли быть актуальным и соответствовать этому образу жизни - никто не задает.

Главные персонажи арт-рынка не манекенщицы, но подлинные создатели моды, Армани и Версаче современного искусства.

Не художники, но кураторы задают покрой, тему, направление рынку.

Инфляция и дефляция

На снижение стоимости денег рынок ответил снижением качества товара. Некогда Гоген объяснял, что не может тратить на создание картины более четырех дней: "Исходя из цены на масло, это невыгодно". Так девальвировалось в девятнадцатом веке представление о труде живописца.

Инфляция ХХ века произвела новую переоценку в отношениях труда и капитала: достаточно часа работы для получения прибыли, превосходящей трудозатраты в разы. Вообразить художника, кропотливо создающего шедевр, невозможно, но с другой стороны - и деньги, что художник получает за труд, уже не имеют той стоимости, что в прошлом веке.

Раскрашивать квадратики значительно быстрее, нежели рисовать портреты; я помню, как один мастер актуального искусства (он закрашивал эмалью фанерные доски) умилялся: час работал, а зарплата - за год. Картина называлась "Фрагмент забора" и котировалась в прогрессивных кругах довольно высоко. Другой мастер, распродав доверчивым немцам бумажки с закорючками, ходил по улицам Ганновера, подбирал деревянные чурбаки и проводил по ним две-три полоски акварели. Бюргеры брали планки от забора по тысяче-полторы марок; недорого, конечно, но и труда, согласитесь, было потрачено не много.

Самовыражение, оно времени не берет, сил не отнимает, а субстанция дорогостоящая - цивилизация, объявившая себя гарантией свободы, за символы свободы готова раскошелиться. Немыслимое несоответствие затраченного труда и приобретенного капитала стало двигателем сегодняшнего арт-рынка.

Разрывом между стоимостью труда и образовавшейся прибылью объясняется огромное количество подделок так называемого авангарда: произведения из полосок и кружочков подделывать легко. В 80-е годы в музее Ширн, Франкфурт, состоялась знаменитая выставка неизвестного Ларионова. Выставка была уникальна тем, что на ней не было ни одного(!) подлинника. Случись фигурантам этой аферы делать выставку рисунков Брейгеля - они бы намаялись. Схожим образом в обращении находится неконтролируемое количество квадратов Малевича. Законно будет спросить: а чем, собственно говоря, поддельный квадрат отличается от оригинального квадрата? Ответ прост - ничем. Если покупатель хочет модное произведение, он его получит.

Торгуют уже не самой вещью, но символом вещи, ее социальной стоимостью. Покупатель получает сертификат модности произведения. Сам квадратик (закорючка, клякса, вялый рисунок современного мастера) очевидно не представляет ценности, но покупателю объясняют, что это произведение "актуально".

Затем происходит обмен символами: покупатель дает бумажки (якобы эквивалентные золоту), а взамен получает другие бумажки (якобы эквивалентные искусству). Художник делает вид, что рисует, критик делает вид, что анализирует, покупатель делает вид, что платит, искусство делает вид, что существует, - это и есть современный художественный процесс.

Политика взаимных кредитов

В современном искусстве господствует один стиль - зато влиятельный. По аналогии с импрессионизмом его можно назвать "договорилизм". Участники процесса как бы обмениваются векселями - в виде мнений кураторов, рекламы, ценовых котировок.

В актуальном искусстве присутствует лишняя фигура - это художник. То есть художник, конечно, нужен, чтобы пройти по подиуму, но в качестве творца и мыслителя (как было во времена натурального обмена) он ни к чему. Самостоятельный художник нарушает картину рынка, как нестандартный огурец на лотках - политику европейского рынка. Овощи должны быть стандартизированы, и художники также. Следует заранее договориться, что в искусстве носят, и соответствовать так называемому мейнстриму.

Главный отныне - куратор. С некоторых пор слово "произведение" вытеснили из художественного словаря - заменили словом "проект". Художник самовыражается, куратор объясняет клиентам, в чем самовыражение состоит, галерист обеспечивает резонанс акции - эта социальная функция и называется проектом.

Как правило, куратор - это амбициозный человек, необразованный, но с твердыми взглядами. Ему предстоит разговаривать не с Аверинцевым, ему предстоит объяснять капиталистам, почему необходимо шагать в ногу с модой и вкладывать деньги в работы Пупкина. Так выработался якобы заумный, но по сути конспиративный, птичий язык кураторов, невнятный для толпы. Впрочем, понимает ли обыватель жестикуляцию брокеров на сырьевой бирже?

Огромная армия кураторов кормится от искусства. Посредники аккумулируют денежные потоки, договариваются друг с другом о выставках, рекомендуют работы художника в музей. Едва произведение попадает в музей, появляются основания для повышения его стоимости. Затем приходит время работы с клиентом. Реклама, статьи в газетах, торги и продажи, услуги богачам при составлении коллекций, организация симпозиумов - множество оплаченных рабочих мест. А фундамент благосостояния - две-три плохо покрашенные палочки.

В девяностых годах рекламный деятель Чарльз Саатчи создал искусственный продукт - плеяду молодых авторов, которых показали миру, внедрили в музеи (Тейт Модерн, прежде всего) и затем выбросили на рынок - кредиты окупились стократно.

Ввиду общих интересов произошло показательное сращение так называемого второго авангарда и так называемого официоза: правительственный скульптор Церетели принимает участие в авангардных фестивалях, открывает музеи современного искусства, приближает к себе прогрессивных кураторов. Раньше такой альянс был бы невозможен, но теперь понятно: и то и другое - актуальное искусство. Нет левого и правого крыла, никто ни с кем не борется (кто и кому в оппозиции - помилуйте, нет таких!), но есть обмен взаимными расписками и векселями.

Посредник получает все

Едва бывшая структура (Министерство культуры, Союз художников и т.п.) рухнула, как место ее заняли молодые люди, олицетворявшие прогресс и рынок. В сжатые сроки они стали столь же важными персонами, как некогда секретари советского министерства. Так создали так называемый институт кураторов - союз посредников в распределении финансовых потоков, направленных в искусство.

Кураторы должны полномочно представлять актуальное творчество, ездить на международные симпозиумы, общаться с себе подобными. Для функционирования рынка фундаментальных знаний не требуется, важно владеть информацией о состоянии дел в выставочной политике. Иными словами, требовалось не освоить историю искусств, а переделать ее под требования текущего момента. Отношение к искусству как к непрерывной традиции невозможно - надо начать с чистого листа, иначе бизнес сорвется. Схожие проекты появлялись и в перестроечной экономике (проект "как переделать Россию в пятьсот дней"). Чтобы войти в западный рынок, нужно было создать стандартизированный продукт искусства, а былое искусство объявить яко небывшим. Старые художники-соцреалисты были нисколько не хуже новых рекрутов мейнстрима, но такие платья на подиуме уже не носили. Стараниями кураторов были выпестованы удобные к употреблению дарования - такие, чтобы могли быть опознаны на интернациональной сцене. Так создали отечественную "фабрику звезд" - и получили среднеарифметический продукт: сгодится для биеннале, арт-ярмарок, маркетингов и франчайзингов.

Необходимый компонент успешной рыночной политики - трусость. Директор музея боится оказаться немодным. Через музейные выставки отмывают современное искусство, так же точно, как легкие деньги отмывают через рестораны и казино. Директор музея, он, как директор ресторана, лишнего не спрашивает.

Надо прокрутить бабки через статусное место, ну что ж - крутят. И те, кто смотрит на это со стороны - искусствоведы, критики, академические ученые, - боятся открыть рот. Рынком управляет трусость - остаться вне прогрессивной толпы, выпасть из компании, которая утверждает, что квадратики - это актуально, а фигуративное рисование - неактуально. Так появились бесконечные "рейтинги" художников, составленные по корпоративному принципу "наш - не наш".

Казалось бы - ну и что из того? Разве мы обращали внимание двадцать лет назад на то, что именно считает секретарь Союза художников? Но тут дело серьезное! Сам французик из Бордо, сам куратор из Оклахомы, сам корреспондент "Франкфуртер алгемайне цайтунг"! А за ними - ого-го! Цивилизация! Никто не усомнился в компетентности суждения этих, в сущности, ничем не примечательных людей.

Позвольте, а вдруг этот персонаж - страшно вымолвить - болван? Вдруг выданные векселя... фальшивые?

Догоняющий не догонит

Девяностые годы прошли под циничным лозунгом "В будущее возьмут не всех". Эту дикую фразу сказал человек, уверенный в том, что он понял дух времени. Беда в том, что время - понятие не беспредметное, оно воплощено в директорах музеев и банков, в богатых и жадных людях, которые распоряжаются будущим на том основании, что у них есть власть и деньги.

Культурные деятели старались времени (воплощенном в этих людях) угодить.

Мнилось: создадим актуальное искусство и выйдем на рынок с товаром, не хуже чем у соседей.

Актуальное искусство создали. Однако с этим угодливым продуктом рынок не захватили. Пока старались понравиться, рынок опять вильнул, он вообще непостоянный.

Пресытившись беспредметным, этот самый рынок возжелал получить живопись обратно. Даешь живопись!.. А где ж ее взять? Акулы арт-бизнеса кинулись в бывшую ГДР: сегодня бум переживает так называемая Лейпцигская школа - художники, по причине своей окраинности сохранившие реалистическую школу письма. В Лейпциг съезжаются крупнейшие дилеры, холсты восточногерманских соцреалистов вывозят штабелями - по диким ценам. Это вам не российский рынок, где за бутылку огненной воды забирали инсталляцию из какашек - нет, платят по полмиллиона за аккуратно нарисованные портретики. Как сказал один из лейпцигских дельцов: картину, написанную маслом на холсте, сегодня невозможно не продать - на рынке голод на живопись.

Так мы же это в России лучше всех умели! У нас какая школа была, как учили картины писать! Но поздно - мы свою школу рисования целенаправленно гробили, специально разучивали молодежь рисовать, втолковывали недорослям: это никогда не понадобится, неактуально. Директор Института современного искусства говорил, что в его стенах слова "кисть" и "палитра" звучать более не должны - прошло то время. Он, добродушный человек, хотел пробиться в современность, а современность - неуловимая штука: все время меняется - и обманула директора.

Сейчас бы опять наладить школу рисования. Только вот беда - унизили и затоптали десятки талантливых людей, им уже не оправиться; изничтожили школу рисования; отменили традицию Петрова-Водкина и Филонова; разрушили офортные, литографские, граверные мастерские - за отсутствием спроса они закрывались, а печатники спивались.

Оболваненные мальчики рисовать разучились, вот досада.

То, что не продается

Искусство выстоит, оно не измеряется рынком. Даже в наше дряблое время существуют великие художники, которые работают спокойно, не поворачивая головы в сторону ужимок и прыжков. Есть Люсьен Фройд, есть Френк Ауэрбах, недавно еще жил Френсис Бэкон. То, что сезоны моды существуют - само по себе недурно, то, что есть арт-рынок и мейнстримный салон, - нормально. Только не надо путать это с настоящим искусством, которое никуда не торопится.

Странным образом сегодня в моде живопись - а поделки постмодерна проиграли. В успехе живописи на аукционе Сотби не виноват никто, кураторы ее не рекламировали. Просто в новом весеннем дефиле мод потребовалась живопись.

Немного тревожно, что результаты сегодняшнего рынка не соответствуют принятым в кружках рейтингам. Прогрессивная общественность всегда дорожила табелью о рангах. Советские регалии никуда не годились, но потом-то раздали правильные погоны. Хорошо бы они действовали всегда, эти самодельные рейтинги, хорошо бы постановлением кураторов отменили к чертовой бабушке искусство рисования. Увы, самодельный рейтинг хорош для микрорайонного употребления, но ломается, попадая в чуть более широкий оборот. Не потому, что данный рейтинг не верен, - никакой рейтинг не верен. Сезоны моды не щадят стареющих манекенщиц.