Пока готовил ужин, слушал радио - сказку Пушкина про старика и золотую рыбку.

Не выдержал, выключил, когда старуха, слегка искаженным голосом Николая Сванидзе, разбранила старика за новую избу. Жалко стало и старика, и старуху, и Золотую рыбку.

Выключить-то выключил, а сам думаю: Господи, сколько же бед приключилось на Руси из-за «старух» (и «стариков», естественно), не умеющих или остановиться в жадности на дармовщину, или не умеющих отказать тем, кто не может себя остановить? 

И следующая мысль - а ведь Пушкин не просто угадал одну из ключевых проблем невежества (про попа и его работника кто сказку не помнит, да и Петушок его оттуда же, да мало ли, можно ведь и «…колпак с гремушками, да бич» вспомнить - тоже из этой оперы), но и показал ее нам в лицах, ярко, наглядно. И что бывает, показал, если жадное невежество берет верх над слабой волей и душой без совести.

Потом другая мысль - и грустный наш современник Платонов о том речь вел, не говоря уже про далеких легендарных Державина, Фонвизина, Крылова. И Гоголь, и Достоевский, и Лев Толстой не обошли тему глупой жадности, всяк по своему - и все - бесполезно. Не помогло. Неужели жадность и глупость - вечное проклятие русского человека?

И, наконец, другая мысль, встречная: что же общего было в ситуациях которые возмущали наших великих писателей и поэтов?

Покопавшись в памяти, нашел я ответ, известный еще со времен Эзопа, Плавта и Колумеллы: в обществе не умеющем уважать, ценить и понимать собственность, действует великое правило Адама Смита: «Опыт всех веков и народов, как мне думается, свидетельствует о том, что работа, выполняемая рабами, хотя она как будто требует расхода только на их содержание, обходится дороже всякой другой. Человек, не имеющий права приобрести решительно никакой собственности, может быть заинтересован только в том, чтобы есть возможно больше и работать возможно меньше. Только насильственными мерами, а не его собственной заинтересованностью можно заставить его работать больше того, что достаточно для оплаты его собственного существования. Как Плиний, так и Колумелла указывают, в какой упадок пришло в древней Италии возделывание хлеба, как невыгодно стало оно для землевладельца, с тех пор как перешло в руки рабов. Не лучше обстояло дело и в Древней Греции во времена Аристотеля. Говоря об идеальной республике, описанной в «Законах» Платона, он замечает, что на содержание 5 тыс. неработающих людей (такое число воинов считалось необходимым для её защиты) вместе с семьями их и слугами понадобится территория безграничных размеров и плодородия вроде Вавилонской равнины» [Адам Смит, кн. 3, гл. 2].

Нет, не зря Пушкин читал Адама Смита. 

Жадность - вполне конструктивное чувство, преодолеваемое и направляемое ответственностью за накопленный капитал. Жалкие Плюшкины, скопившие горы мусора (сокровищ, по их мнению) обречены пасть под натиском жадных Лопахиных, а те, вырубив вишневые сады обленившихся интеллигентствующих землевладельцев и выстроив дачи, вынуждены будут вкладывать капиталы в нечто другое, в дело, способное их приумножить. Неуспешным придется уступить место магнатам новой эпохи, индустриальной, они же, воздвигнув фордовских Молохов современной промышленности, займут свое, совсем не первое, место в новом, когнитивном обществе, где современная форма жадности - жадность к знаниям и связанной с ним власти, займет освобожденную предшественниками вершину.

Жадность, как и агрессия, мощный двигатель - но без противостоящей ему силы (конструктивной прочности закона, давления обязанностей, тяготения издержек, конкуренции со стороны более ловких, умелых и предприимчивых) - он может только безумно пожирать топливо, не совершая разумной работы. Мы все еще пленники пушкинской глупой старухи и беспомощного, столь же глупого старика. И до зрелого общества, основанного на эффективной собственности нам предстоит прожить не одно поколение. Хотя уже сегодня можно видеть тех, кто не возлагает надежд ни на случайности рыбалки, ни на посулы и возможности Золотой рыбки. Мало их. Но, думаю, будет больше, если только взобравшиеся на царский трон полубезумные старухи не прогонят их за Синее-синее море, понадеявшись на мощность нефтяной Золотой рыбки.