arthorse

На самом деле мы редактируем добавления в роман. Потому, что сам он уже неплохо отредактирован с помощью моих друзей и дочки.
Начало:
http://arthorse.livejournal.com/247804.html
http://arthorse.livejournal.com/247804.html

Нерадостные вести.

Обратная дорога совсем не запомнилась, до первого сентября оставалось два дня, а потом понеслась студенческая жизнь, конный спорт… Но никаких вестей о Марселе не было, Бернар тоже не появлялся.. Я говорила себе, очнись, хватит тебе грезить, уехали и всё. Твоя жизнь здесь, но разве чувства можно перекрыть? Во всяком случае, я изо всех сил старалась, загрузив себя учебой, общественной работой, в которую входило проведение политинформаций. Раз в неделю мы проводили комсомольское собрание, где рассказывали о событиях в нашей стране и за рубежом. Я предпочитала рассказывать о капиталистических странах. В наших газетах печатали о том, как там плохо живется трудящимся, о забастовках, о бездомных, о том, как «жируют» богачи. Для своих выступлений я пользовалась газетой «За рубежом», там информация не всегда была негативной.

- Представьте себе:

Экстравагантный художник Сальвадор Дали пришел в парижский ресторан «Максим» с двумя гепардами на поводке. Так эти звери со страху нагадили во вращающихся дверях. Так писали советские газеты о «чуждом» искусстве. Но мы, конечно же, знали кто такой Дали. Передавали друг другу с трудом добытые репродукции. Другие студенты специализировались на событиях, происходящих в СССР. Например, обсуждалось письмо в газету «Правда»:

Уважаемый товарищ редактор!

Прочитав опубликованное в вашей газете письмо членов Академии Наук СССР относительно поведения академика Сахарова, порочащего честь и достоинство советского ученого, мы считаем своим долгом выразить полное согласие с позицией авторов письма.

Советские писатели всегда вместе со своим народом и Коммунистической партией боролись за высокие идеалы коммунизма, за мир и дружбу между народами. Эта борьба — веление сердца всей художественной интеллигенции нашей страны. В нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжать политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения.

Ч.Aйтматов, Ю.Бондарев, В.Быков, Р.Гамзатов, О.Гончар, Н.Грибачев, С.Залыгин, В.Катаев, А.Кешоков, В.Кожевников, М.Луконин, Г.Марков, И.Меле ж, С.Михалков, С.Наровчатов, В.Озеров, Б.Полевой, А.Салынский, С.Сартаков, К. Симонов, С. С. Смирнов, А. Софронов, М.Стелъмах, А.Сурков, Н.Тихонов, М.Турсун-заде, К.Федин, Н.Федоренко, А.Чаковский, М.Шолохов, С.Щипачев

Мы обсуждали, голосовали «заклеймить», но очень мало кто знал, о чем идет речь. Источником информации был, в основном, «Голос Америки».[1] Благодаря друзьям, мне удалось почитать некоторые распечатки «Архипелага Гулаг», но это было опасно. Как-то во дворе библиотеки Светлова, я застала небольшой костер, где жгли книги. Книги! Как можно! Я подошла к приготовленной куче и вытащила «Роман-газету» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Так я узнала, что книги Солженицина запрещены. Хотя ничего крамольного в этой повести я не нашла. Просто хорошая, честная литература. Тогда же я и Набокова читала, получив огромное удовольствие от прекрасного русского языка. Эти книги, «Дар» и «Защита Лужина» были изданы в Париже и привезены с дипломатической почтой в СССР. Здесь уже энтузиасты делали с них ксерокопии, сильно рискуя, потому что ксероксы имелись только на некоторых предприятиях и были на строгом учете. Если не могли найти ксерокс, то перепечатывали на пишущей машинке, с помощью копирки получая несколько копий.

А официально это все было похоже на абсурд:

«БРЕЖНЕВ: Во Франции и США, по сообщениям наших представительств за рубежом и иностранной печати, выходит новое сочинение Солженицына — "Архипелаг ГУЛаг". Мне говорил тов. Суслов, что Секретариат принял решение о развертывании в нашей печати работы по разоблачению писаний Солженицына и буржуазной пропаганды в связи с выходом этой книги. Пока что этой книги еще никто не читал, но содержание ее уже известно. Это грубый антисоветский пасквиль. Нам нужно в связи с этим сегодня посоветоваться, как нам поступить дальше. По нашим законам мы имеем все основания посадить Солженицына в тюрьму, ибо он посягнул на самое святое — на Ленина, на наш советский строй, на Советскую власть, на все, что дорого нам».

ИЗ РАБОЧЕЙ ЗАПИСИ ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС

И вот, в конце октября я наконец-то увидела Бернара. Моя тренировка как раз заканчивалась, когда он въехал в манеж на рыжем Резоне. Я глазам не поверила, ведь никаких вестей не было почти восемь месяцев. Бернар изменился, похудел, на нем был синий редингот, белые бриджи и даже перчатки! Раньше на тренировку он одевался как конюх, ему было все равно. Я сгорала от нетерпения с ним поговорить, узнать новости, а мне пришлось сначала отшагать свою Тогу, потом завести её в денник, расседлать, расчистить и только после этого вернуться. Я сидела на трибуне и ждала, пока Бернар отъездится. Проезжая мимо меня, он растерянно улыбнулся, а потом ни разу не посмотрел в мою сторону, отрабатывая застоявшегося жеребца. Резон был один из самых строгих коней и, работая с ним нельзя было отвлекаться. Этот конь всегда был готов подловить зазевавшегося всадника. Я терпеливо ждала, пока Бернар закончит тренировку, пока расседлает коня… что мне было делать? Он здесь уже два часа, а я не услышала ни слова…

[1] В советские годы «Голос Америки», наряду с радиостанцией «Свобода», был одним из источников информации о событиях в СССР и мире. Советские власти с помощью технических средств глушили передачи на русском языке и других языках народов СССР. Тем не менее, люди ловили передачи, хотя это требовало большого напряжения и внимания — слушать через постоянный треск и помехи. Радиостанция была столь популярна в Советском Союзе, что в Москве появилась шутка: когда кто-либо пересказывал услышанные по радио последние новости, чтобы не называть радио, часто говорили: «Мне был голос, который сказал…» — слушатели прекрасно понимали, что это был за «голос».

Название «Голос Америки» в СССР быстро стало нарицательным — иностранные радиостанции, критиковавшие политику СССР и стран соцлагеря, обобщённо назывались «вражескими голосами». Глушить прекратили лишь с приходом «перестройки».